Музыкальные номера
Несмотря на то, что спектакль этот далеко не безупречен (постановщику иногда изменяет вкус в массовых сценах), он тем не менее живет, и живет именно как мюзикл.
Музыкальные номера существуют здесь как прием поэтического театра, как музыкальная метафора, переводящая пьесу А. Володина в новое для нее музыкальное измерение.
Шлягеры — пусть даже не лучшего качества — возникают посреди драматического действия вполне естественно и несут на своем гребне весь спектакль, как это и должно происходить в мюзикле.
Характерно, что даже пошловатый текст песен, которые пропевает со сцены А. Фрейндлих (Дульсинея), ничему не мешает. Проникновенность интонации актрисы, грация и страсть, ее одушевляющая, делают этот лирический взрыв совершенно неотразимым.
Неожиданность перехода от перипетий драматической фабулы к песне как бы высвобождает поэзию, таящуюся на пересечении двух стихий — драматической и музыкальной.
Очень показательно, что на язык мюзикла оказываются наиболее легко переложимыми «простодушные» адаптации классики, то есть такие, в которых происходит упрощение первоосновы.
И это естественно: ведь мюзикл делает ставку не на рассудочное восприятие, а на эмоциональное заражение зрителя.
Те же адаптации, авторы которых более всего хлопочут о выделении и подчеркивании мысли или — частный случай — о переосмыслении классического произведения, как правило, вступают с жанром в непримиримое противоречие. На месте мюзикла возникает, по существу, «вербальный» театр, музыка ему нужна лишь как «упаковка» смысла.
Адаптация в этом случае может быть сама по себе весьма изящной! она может служить цели стилизации, но, выигрывая в тонкости, она проигрывает в силе непосредственного воздействия.
|
